`...Ни горя, ни глубокого расстройства я не чувствовала. Слез у меня не было даже там, на лестничной площадке, когда увидела его окровавленное тело. Я устала, мне плохо, но то, что ему сейчас гораздо хуже и больнее, чем сотне таких, как я, вместе взятых,меня никак не трогало. Почему? А ведь он довольно близкий мне человек. Да ближе, чем он, у меня в последнее время никого не было. Он не мой. Он использовал меня, как вещь, купленную по случаю. Но по отношению ко мне он никогда не жадничал, не кривил душой, не лгал, ничего не обещал. То, что я последней из коллег узнала о его отъезде, еще ни о чем не говорит... Кто стрелял в него, меня сейчас мало интересовало... Кстати, у него должны были быть билет на самолет, заграничный паспорт, валюта. Люди в темномспрашивали, конечно, об этом, но что я отвечала, не помню. Разберутся. Или не разберутся...`
